(…Назад)

2

Так вот, в конце третьих суток допросов у меня родилась подлая мысль: а что если только притвориться, будто дарк таки уломал меня? Что, если согласиться стать коллаборационистом? Официальных сообщений о тех, кто пришли повиниться, пока не было. И хоть контрразведка может в данном случае хранить тайну, всё же вполне возможно, что я стану первым, кто вернулся обратно. А поскольку я буду первым, меня, возможно, помилуют. Более того, не просто возможно, а помилуют наверняка! Ведь дарки недаром не отваживались на открытое генеральное наступление. По оценкам компетентных экспертов, их боевые корабли и вооружение по многим параметрам не выдерживали сравнения с нашими. Так вот, ни одна крупномасштабная кампания, развязанная ими, не имела бы успеха, если бы не была внезапной, или же без тщательного выявления узловых объектов нашей цивилизации, по которым нужно нанести первоочередной удар. Рассчитывать на внезапность дарки уже не могли, поскольку чересчур рано проявили свои агрессивные намерения: небольшие стычки на периферии подчинённой человечеством части Вселенной, а также нападения на грузовые и пассажирские корабли постепенно становили обычным явлением. Следовательно, завоевать нас они могли единственным путём — разведав самые важные и самые уязвимые “нервные центры”, нанести по ним мощные удары и уничтожить их. А уже после этого развивать наступление.

Но нетрудно вообразить, сколь велика роль агентуры в подобной войне. И какую пользу нашей контрразведке мог бы я принести, если бы для вида согласился работать на дарков, а сам сдался бы с повинной...

Что ж, понять моё тогдашнее состояние мне и нынче нелегко. Я был потрясён и катастрофой, и неожиданным спасением, и тем простым фактом, что спасли меня не люди, а дарки. И вдобавок совершенно измучен тремя сутками допросов, “мозгопромыванием”, тестированием, угрозами, уговорами, заманчивыми обещаниями и предложениями, светом, бьющим в лицо, противно вибрирующим жёстким стулом, к которому меня пристегнули специальными ремешками, лишь бы я “как следует отдохнул и выспался”, жарой, жаждой (меня не поили на протяжении последних тридцати часов), отвратительным писком высокочастотных динамиков и другими “замечательными” методами убеждения. Кроме того, я зарос щетиной (ненавижу её! дома всегда бреюсь хотя бы раз в день, а то и дважды), очень вспотел (ясное дело, ни о каком душе и ни о какой ванне и речи быть не могло, поэтому от меня воняло, как от мусорника в лагере неопытных туристов), а глаза мои сами собой закрывались.

По-видимому, допрашивавший меня дарк счёл, что в данный момент я склонен пойти на уступки, и с доверчивым видом сообщил, приблизившись ко мне вплотную:

— Прекратите же в конце концов упираться. Ни к чему хорошему это не приведёт. И вообще, вы даже не представляете, от чего отказываетесь и на что себя обрекаете.

Жуткие черные глаза дарка так и пожирали меня. Я согласен был отдать всё что угодно, плюс вдобавок сидеть на стуле-“трясучке” под мощным лучом прожектора ещё трое суток, лишь бы только дарк не смотрел на меня! Не в силах вынести его взгляд, я наклонил голову и невольно промямлил:

— Хорошо... представим, я соглашусь работать на вас. Что дальше?

— Никаких “представим”! — довольно мягко возмутился дарк. — Ваша будущая роль... скажем так, в нашем общем деле достаточно серьезна, чтобы ограничиваться предположениями. Скажите прямо и напрямую: “да” или “нет”. Если “нет”... — здесь дарк уже в который раз принялся довольно-таки убедительно живописать, в какой последовательности и за какое время работы на урановых рудниках у человека выпадают зубы, вылезают волосы, трескаются ногти, слезает кожа, исчезает зрение, начинаются кровотечения, понос и рвота... Вообще-то мерзавец не только убедительно, но и довольно-таки чисто разговаривал по-нашему. Только немного шепелявил и растягивал слова. Непонятно, где он так выучился.

Однако я уже избрал опредёленную линию поведения, а рудниками он меня пугал и прежде. Поэтому я остановил его словесные упражнения приблизительно на середине:

— Хорошо, согласен. Что толку зарабатывать разжижение мозга и размягчение костей, если вместо этого есть шанс отличиться. Говорите-ка, что мне предстоит сделать.

— Я не совсем понял, Демин, вы соглашаетесь с тем, что бессмысленно гибнуть на рудниках или соглашаетесь сотрудничать с нами? — как и прежде мягко спросил дарк. Тем не менее, сейчас в его голосе чувствовалось даже некое настойчивое нетерпение.

Вот же негодяй! В логичности ему не откажешь. Итак, ответить прямо и недвусмысленно? Что ж, нет проблем. И я уточнил:

— Да, подтверждаю, что соглашаюсь работать на вас.

Тогда дарк достал откуда-то небольшой аппаратик (дарковский вариант нашего диктофона) и заставил меня, смотря ему в глаза, прочесть что-то вроде декларативного заявления: “Я, Демин Валявский, такого-то числа, месяца и года за летоисчислением Земли добровольно и без всякого к тому принуждению согласился сотрудничать...” — и так далее.

— Так вот, если вы вдруг измените свое решение, данная запись попадёт в вашу контрразведку, — сказал дарк. По-видимому, во время чтения голос мой не дрожал, а в глазах ничего такого подозрительного не промелькнуло. Следовательно, мне удалось его обмануть.

Я очень обрадовался. Ещё бы! Начхать на эту подлую запись! Когда в контрразведке я изложу всё, что они мне сообщат, то не забуду рассказать о допросе со всеми подробностями. И о записи, ясное дело, тоже. Скорее всего, она мне не помешает. Подумаешь! Большое дело — два десятка пустых слов! Я же не собирался и в самом деле работать на врагов человечества, я же на деле докажу это...

— Но это не все, — спокойно продолжал дарк. — Было бы непростительной глупостью с нашей стороны полагаться только на слова агентов. Мы требуем от каждого, кроме согласия, также конкретного дела.

Меня аж потом прошибло (несмотря на то, что за последние тридцать часов я всё острее ощущал недостаток жидкости в организме). Вот подонок! Неужели что-то всё же промелькнуло в моих глазах, и он решил “подкрутить гайки”?!

— Только не думайте, пожалуйста, что мы как-то особо выделяем вас из общей массы коллаборационистов, — словно читая мои мысли, быстро проговорил дарк. — Это стандартная мера контроля, не более того. Если б не она, кто-нибудь из завербованных нами людей уже давно перебежал бы обратно и провалил свою часть агентурной сети.

— Следовательно... эта сеть уже существует? — словно бы невзначай поинтересовался я. Дарк сразу же окинул меня с головы до ног своим чрезвычайно неприятным взглядом. Тем не менее, когда я всё же решился посмотреть ему прямо в глаза, в них не было ничего, кроме тоскливой радости. Словно огромный бархан распахнул песчаную пасть и захохотал, а оттуда вырвался оголтелый смерч и понёсся с сумасшедшей скоростью, сея кругом смерть и разрушение.

— Совершенно верно, такая сеть почти существует, недостаёт лишь двух-трёх звеньев… И вы займёте в ней надлежащее место, уверяю Вас, Демин.

Дарк о чём-то умалчивал. Он явно боялся проговориться и коснуться чего-то ужасного. Относительно последнего я недолго оставался в неведении, поскольку дарк сразу же прибавил:

— Так вот, Демин, в качестве дополнительной стандартной меры контроля мы предлагаем вам уничтожить некоторое количество ваших соотечественников. Скажем, подорвать несколько ваших кораблей. Ну что, согласны?

Вот так! А я думал, почему это он не спрятал диктофон...

Следовательно, они предлагают завербованным уничтожать межзвёздные корабли. И кто бы мог подумать!..

Но нет, подумать как раз можно! Я вспомнил найденную Сплинтом в библиотеке древнюю книжку о ныряющем вулкане. Фактически мне предложили как раз то же: ружьё с наимощнейшим зарядом в руки, вокруг ноги — крепкая лёска, рядом дрессированная акула, прямо по курсу — корабль с людьми. Шаг назад или в сторону — и ты покойник. Подорвёшь корабль — тоже покойник, только не физический, а моральный. Так как предашь своих. И если тебя наверняка помилуют за сообщённую о противнике информацию, то за погибших по твоей милости людей могут и судить. А это непреодолимая стена отчуждения со стороны соплеменников и верная пожизненная ссылка.

Дарк принялся бубнить что-то насчёт будущей благодарности за предоставленные “услуги” после их, дарков, победы над человечеством, тем не менее я не слышал его. Естественно, он лгал. Так как предатель — он и есть предатель. И останется таким хоть на Тау Кита, хоть на Гамме Ориона. Если он предал своих, то разве не более охотно предаст и новых хозяев? Чего же с ним нянчиться?! Расстрелять его, ещё и прежде других...

Но вслед за этим я вспомнил крайне бессмысленные, глупые слова, сказанные мне Сплинтом во время нашего спора относительно его реферата: “Я бы гордился тобой, отец...”

Что же это получается?! Над чем я бьюсь, над чем мучаюсь?! Фактически, в моих руках судьба целой цивилизации! И выбираю я не между продолжением обычной жизни, вечным позором или ужасной каторгой для себя одного, а между существованием и несуществованием, то есть исчезновением человечества. И здесь мой мальчик, похожее, прав: что такое несколько сот жизней, пусть даже тысяча, по сравнению со всей цивилизацией! Это даже не капля в море.

И если откажусь я, который наперёд уже решил рассказать всё контрразведке, разве не отыщется на моё место другой, но менее решительный бедолага? Тогда весьма вероятно, что агентурная сеть не будет раскрыта! А это означает возможное поражение в войне. Сплошное порабощение или даже уничтожение всех! Всех!!!

Было здесь ещё одно чрезвычайное обстоятельство. За последние сто двадцать лет среди людей вообще никого не убили (стычки с дарками, произошедшие сравнительно недавно, к убийствам никто и не думал причислять, ясное дело). И вот мне предлагали осуществить такое. Да я с молоком матери, можно сказать, вобрал библейское “не убий!” Мне претила сама мысль о том, что я обязан собственноручно оборвать бесценные, священные жизни существ разумных, культурных и гуманных, во всём похожих на меня, а возможно, даже лучших, чем я.

— Вижу, вы всё ещё колеблетесь, — донесся до моего слуха голос дарка. Я встрепенулся и поднял на него глаза, пытаясь всем своим видом выразить почтительное внимание, приличествующее сложившейся ситуации.

— Вот так-то лучше, — холодно заметил дарк. — А чтобы окончательно склонить вас к сотрудничеству, я сейчас кое-что открою — вам предстоит занять самое высокое положение, Демин. Лучшее из всего, что возможно для наших сподвижников. Тесты доказали, что вы обладаете потенциалом, который позволяет возглавить всю нашу агентурную сеть. Вообразите же, сколь велика будет наша благодарность вам после победы!

Я едва не вскочил от неожиданности, и дарк вновь холодно улыбнулся, наблюдая за моей реакцией.

Ну и ну! Уже не знаю, как они составляли свои тесты, по каким критериям и что выясняли, но только я никогда не замечал за собой ничего такого, что соответствовало бы определению “шпион”, ставшему теперь совершенно книжным. Я просто не представлял себя личностью, которая тихонько крадётся, высматривает, вынюхивает, тайно добывает какие-то сведения... И тем более — главарём целой банды таких вот неприятных типов!

Тут мне вновь показалось, словно дарк читает чужие мысли, так как он сказал:

— Успокойтесь, Демин, вы непременно справитесь. На самом деле вам не придётся прибегать ни к каким особым действиям, которые лежат вне границ обычных ваших представлений. Просто вы будете получать интересующую нас информацию от “сотников” и передавать непосредственно нам, а также координировать действия “сотников”, руководить ими и через них — другими агентами. Не ли правда, ничего необычного? Так что оставьте сомнения, Демин.

Господи, после услышанного я и не собирался сомневаться! Соглашаясь на сотрудничество, я получал в свои руки концы всех сплетений агентурной сети. Это означало, что с моей помощью их получила бы и контрразведка. В такой ситуации грех было не согласиться!

Что же касается убийства людей, пожизненной ссылки и постоянных укоров совести... Да, разумеется, я очень моральный и религиозный человек... Но в тот злополучный миг я видел перед собой Сплинта, который твердил: “Я бы гордился тобой!” Итак выходило, что я сознательно жертвовал собой ради спасения человечества в целом! Мне импонировало даже, что моя роль в некоторой степени будет походить на действия Самого Христа: я сознательно передам себя в руки правосудия, сознательно пройду через распятие на кресте справедливого общественного мнения... меня будут шельмовать, оплевывать и унижать, меня непременно отправят в пожизненную ссылку. Справедливо осудят — но в тот же время совсем несправедливо! Так как я спасу всех!!! И никто этого не оценит...

Да, некто. Кроме моего мальчика. Он единственный скажет, как и распятый вместе из Христом разбойник: “Да, папа, ты правильно сделал. И я горжусь тобой”.

Слезы умиления и самолюбования навернулись мне на глаза, и я пробормотал:

— Не собираюсь даже сомневаться ни в чём. Говорите, сколько кораблей я должен уничтожить?

Дарк энергично кивнул, встал и принялся расхаживать передо мной.

— Так вот, каждый рядовой информатор, завербованный нами, обязан подорвать по одному небольшому невоенному кораблю. Чем более высокую ступень в агентурной сети он должен занимать, тем большее количество соотечественников обязан убить. Это понятно: ответственности больше. Вы же, как лицо самое ответственное, должны уничтожить... — дарк выдержал небольшую, но эффектную паузу, — скажем, десять больших транспортов.

Это означало жизнь пяти, а то и пятнадцати тысяч человек! На мгновение у меня перехватило дыхание, тем не менее отступать было уже поздно. Я хорошо понимал: если откажусь теперь, меня даже на рудники не отправят, а убьют сразу же, на месте. Слишком многое было уже сказано.

— Согласен, — как можно бодрее подтвердил я.

— Попробовали бы вы не согласиться, — с ледяной улыбкой сказал дарк и, придвинув диктофон как можно ближе, продолжил дальше: — Вас перехватили по дороге на седьмую Альдебарана. Завтра этим же маршрутом должна проследовать “Голден Глория”. Вполне приличное начало. Итак, повторяйте за мной: “Я, Демин Валявский, согласен уничтожить пассажирский транспорт “Голден Глория”, рейс двадцать семь-сорок, Альдебаран-семь... ”

(Далее...)

Hosted by uCoz

© Тимур Литовченко. Все права защищены в соответствии с Законодавством Украины. При использовании ссылка является обязательной. (Хотя всем известно, что "копи-райт" расшифровывается или "копировать направо", или "скопировано верно", поэтому к сохранению авторских прав никто серьезно не относится... А жаль!)
Если Вы нашли эту страницу через какую-либо поисковую систему и просто открыли её, то скорее всего, ничего не знаете об авторе данного текста. Так это легко исправить, между прочим! Давите здесь, и всё…