— Слушай, Тимур, хочешь по линии Союза архитекторов съездить со мной на недельку в Египет?

Признаться, дальше стран бывшего соцлагеря лично я носа не высовывал. С другой стороны, маэстро исколесил полмира. Но чтоб вместе да по линии Союза архитекторов?! И почему Анатолию Федоровичу вдруг вздумалось прервать работу над Трипольем в финальной стадии?!

Едва оправившись от шока, я засыпал его вопросами. И тут выяснилось, что все наоборот крайне логично, что мировой эпицентр Трипольской культуры находится отнюдь не в Украине, а вообще в Латвии (!), а ее влияние прослеживается во многих странах мира, в том числе и в Египте — хотя неспециалисту судить об этом сложно. Анатолий Федорович там не бывал, и сей пробел предстоит срочно восполнить — вот поэтому он и собирает группу архитекторов, искусствоведов и журналистов для поездки в Страну Пирамид по спецпрограмме. Причем вернуться надо до 25 марта — потом цены на авиабилеты взлетят втрое. Да и не сезон сейчас в Египте — температура “всего-навсего” +23 градуса, так что турагентства гоняются за каждым клиентом и готовы дать скидку нашим небогатым архитекторам. В общем, срок уже известен…

Ну, для меня-то все было ясно с первой же шоковой секунды: такие моменты в жизни писателя-фантаста и журналиста дважды не повторяются. А в обществе маэстро Игнащенко я вообще готов рвануть не то что в Африку, но даже в Антарктиду! Но вот другие… Я деликатно намекнул, что перед выборами никого не отпустят. Но ответ был крайне оптимистичным:

— Намечается человек двадцать. Да еще на месте присоединятся шведы — а то чего им из Швеции в Египет через Киев лететь?

На деле же все вышло совсем не так. Во-первых, киевский мэр Александр Омельченко назначил на заветную неделю какое-то грандиозное совещание по вопросам архитектуры. Во-вторых, отправленный Анатолием Федоровичем в Швецию факс вовремя до коллег не дошел. В-третьих, никого из столичных журналистов так и не отпустили. В итоге группа вышла предельно малой: сам Анатолий Игнащенко, трижды доктор (философии, искусствоведения и богословия), профессор, крупный специалист в области иконописи Дмитро Степовик, я и моя дочь Людмила в качестве фотокорреспондента (ее снимки в “ГД” уже публиковались, мне же работать одновременно с диктофоном и фотоаппаратом тяжело), которая кроме того на общественных началах исполняла обязанности переводчика.

И уж мы вчетвером решили добраться до Египта во что бы то ни стало! И своего таки достигли, 16 марта вылетев чартерным рейсом из Борисполя в Хургаду.

Места нам достались в самом хвосте, около турбин. Но “Як-42Д” летел очень плавно, лишь изредка ныряя в воздушные ямы, приветливые стюардессы возили на тележках журналы, сборники кроссвордов и напитки. К тому же чувство праздника усиливали сидевшие впереди “новые украинцы”, моментально надравшиеся водкой с коньяком и смаковавшие подробности предстоящего отдыха на Красном море.

— А они с нами будут?! Это же кошмар!!! — ору маэстро на ухо.

— Нет, у нас своя программа, как и задумано! А “средний класс” пусть себе веселится!.. — перекрикивает он рев трех турбин.

— Летимо над територiєю Єгипту.

Кроме захмелевших “новых”, все прикипают к иллюминаторам, однако там — почти такие же горы. Правда, скалы здесь уже не только черные, но и коричневатые, и зеленоватые, и желтовато-белые, на стыках притрушенные светло-бежевым песком. И тут невольно припоминаешь, что множество пустынь Египте не равнинные, а так называемые “горные”. Одновременно накатывает осознание грандиозности усилий, с которыми человек в этом регионе отвоевывает у жестокой природы жизненное пространство. По крайней мере, ни одного оазиса мы с девятикилометровой высоты так и не увидели…

Первые признаки цивилизации появились лишь при приближении к аэропорту назначения в виде трех дугообразных дорог, смыкавшихся кольцевой развязкой посреди ровной как стол песчаной поверхности. Как вдруг уныло-желтое однообразие пустыни сменилось столь непередаваемо-прекрасной водной гладью Красного моря, что пассажиры невольно ахнули: здесь присутствовали одновременно все цвета и малейшие оттенки от густо-синего на глубоководье до светло-зеленого на отмелях островов. А на побережье раскинулись миниатюрные здания отелей с нежно-лазурными бассейнами.

Эх, жизнь-жестянка! Поскольку жилье для украинских архитекторов предвиделось дешевенькое, в такой рай нам не попасть ни за что. А ведь хочется, черт возьми…

На летном поле веселье резко закончилось. Мало того, что здесь дул довольно резкий ветер, так еще спускавшийся по трапу человек моментально попадал… под дуло автомата здоровенного усатого “качка”, с ног до головы затянутого в черную униформу с одним красным нарукавником!!! Вид у арабского вояки был настолько устрашающим, что от веселости не осталось и следа. Даже шумные “новые украинцы” несколько протрезвели и старались идти как можно более прямо. Наверняка многие вспоминали не самый лучший период египетско-советских отношений и гадали про себя, не ухудшилась ли кардинально ситуация в мире за четыре часа нашего полета.

И действительно, в течение последующей недели мы не раз видели шлагбаумы, проволочные заграждения на обочинах дорог и часовых с автоматами наизготовку, пристально всматривающихся в проносящиеся мимо автобусы, и даже “гренадеров” на верблюдах. Самым необычным охранным сооружением является такой себе кубический “скворечник” без крыши на высоченной бетонной ноге и с единственной прорезью со стороны дороги, в которой обязательно торчит тускло поблескивающий ствол “калашникова”. Как попадает туда охранник — непонятно. На вертолете спускается, что ли? Разумеется, фотографировать и военных, и военные объекты запрещено категорически.

Но все это мы узнаем позже. А пока что присмиревшие туристы отправляются в здание аэропорта, и в горячечной суете (поиск в вопящей многоязычной толпе встречающих своего гида, покупка и вклеивание в паспорт таможенных марок, паспортный и пограничный контроль, сбор группы, посадка в автобусы) постепенно приходят в себя. Когда же за стеклом мчащегося на бешеной скорости автобуса начинают мелькать роскошные гостиницы, небольшие мечети и ободранные лачуги непривычной формы, скалы и пальмы среди бескрайней песчаной равнины, когда глаза невольно прячутся от сияния раскаленного солнца на абсолютно безоблачном небе, любопытство окончательно вытесняет невольный испуг. Все-таки это другая часть света — Африка…

На площади перед аэропортом мы впервые столкнулись с египтянами. Нет, не с вооруженными солдатами-охранниками и не с расторопными гидами, а с самыми обыкновенными рядовыми египтянами. И тут же на нас всей тяжестью обрушились местные нравы: пришлось впервые давать (то есть пытаться не давать) бакшиш.

Однако бакшиш как явление на самом деле гораздо шире указанных выше понятийных рамок. Я считаю, что у египтян это — признак хорошего отношения к человеку и позитивной оценки того, с кем сталкиваешься по жизни, выраженный в материально-денежной форме. Например, если покупатель (по крайней мере, иностранный) заходит в приличный магазин, то как минимум в половине случаев ему для начала пригласят отдохнуть в кресле или на диванчике и отведать какого-нибудь напитка. Прежде всего предлагают попробовать чай “каркаде” из лепестков египетской розы (суданская роза, которая продается у нас, считается в Египте “вторым сортом”) или зеленый чай, если вы попросите — могут принести кофе либо лимонад. Пока будете наслаждаться напитком, хозяин расспросит, откуда вы прибыли, как вам нравится Египет и его магазин в частности, как поживает ваша семья, что бы вы хотели приобрести и прочее. Уверяю, вы будете выслушаны с величайшим вниманием и неподдельным интересом! А уж если вдобавок купите хотя бы небольшую безделушку, то будете обязательно одарены еще чем-нибудь: к бутылке воды присовокупят конфету, к большой статуэтке могут приложить маленькую, к крохотной статуэтке — хотя бы красивый футляр, к бутылочке ароматического масла, которому позавидовали бы и парижские парфюмеры — прекрасный флакончик и т.д. Вот вам и своеобразный “бакшиш”, который продавец платит покупателю!

Разумеется, все это ради заработка. У египтян принято, чтобы работал и содержал семью только мужчина. Не считая “прожиточных” денег, минимальный калым за самую уродливую невесту составляет 5 тысяч долларов. Если девушка красивая, за нее приходится выкладывать $10 тыс., а если очень красивая, с образованием, белая и проч. — калым вырастает до $30-50 тыс. Поскольку средний государственный служащий получает около $80 в месяц, мужчина предпочитает делать что угодно: “бакшишить”, мыть туалеты, прибирать номера в гостиницах, “грачевать” на дорогах, “пахать” на стройке, лишь бы заработать побольше денег. Тогда он быстро обзаведется семьей, а вот госслужащий может позволить себе такую роскошь годам к 40, не ранее. Поэтому на госслужбу идут работать в большинстве своем женщины — если захотят, конечно. И если позволит муж.

Итак, если ваша спутница — не чемпионка по десантированию и вдобавок ходит в туфлях на высоком каблуке, приходится развязывать мошну.

Бакшиш может потребовать и местный ловкач, которого ты фотографируешь, с которым фотографируешься либо которого просишь сфотографировать себя на фоне какой-нибудь достопримечательности — в последнем случае он пытается не отдавать фотоаппарат. Так что фотографам и обладателям видеотехники лучше всего договариваться с местными о размере бакшиша заранее.

Впрочем, от навязчивого египетского сервиса можно и отказаться: достаточно сразу и жестко объяснить добровольно-принудительному помощнику, что ты не нуждаешься в услуге, и это 50-процентная гарантия, что от тебя немедленно отстанут: “продавцу” проще поискать другую “жертву”, а не досаждать тебе. Если же “продавец услуг” упрям, он будет наседать еще какое-то время, максимум — крикнет в спину: “А-а-а, рус!.. рус!..” — но в конце концов в покое оставит. Что такое руссо туристо, египтяне знают отлично (об этом ниже), нужно лишь проявить твердость характера и не дать нахалу залезть в твой кошелек.

Но все это лишь длинное отступление, необходимое для того, чтобы попытаться понять египтян с их традициями и нравами. А то странно получается, честное слово: вроде бы небогатая африканская страна — а ни единого нищенствующего попрошайку я за неделю не видел. Теперь возвращаюсь к повествованию.

Да уж, руссо туристо бывают совершенно разными… Мы: архитектор, искусствовед и полтора журналиста — люди скромные, поэтому остались на гостеприимной “Земле Лилли”. И не пожалели. А вот “крутые”, которые жили в упомянутом “Султан Бич”, впоследствии жаловались нам, что пляжа как такового у них не было, и приходилось… лазать загорать к соседям через забор! Вот тебе, тетенька, и Пляж Султана…

Игнащенко и Степовика поселяют в одном номере, меня с дочкой — в другом. По пути сердобольный Дмитро Власович отдает поливающим громадный газон нубийцам несъеденный завтрак, прихваченный из Киева. Тощие садовники присаживаются прямо на газон и за обе щеки уплетают все до последней крошки.

— Смотри ты, голодными ходят! Деньги на калым копят, — замечает Анатолий Фёдорович. Теперь мы расходимся на поиски своих комнат. Это оказывается не таким уж легким делом. Не имея покамест пиастров на бакшиш, мы отказались от услуг боя-носильщика. А зря: пляжный клуб представляет из себя разбросанные на огромной площади миниатюрные домики с верандочками и громадный, невообразимой конструкции двухэтажный корпус с флигельками и зубчатыми башенками — “пляжный египетский кич”, по выражению маэстро Игнащенко. Все это уставлено статуями, расписано фресками, увешано картинами и увито цветами. И в этом лабиринте совершенно невозможно сориентироваться. Номера комнат сгруппированы в лучшем случае по сотням, так что с №220 может соседствовать, скажем, №295. Мы с Людмилой делаем два захода, но своей комнаты так и не находим, даже с помощью указаний улыбчивых садовников-нубийцев.

В конце концов нам повстречался “бой”, который безо всякого бакшиша, просто по доброте душевной взялся отвести до чертиков уставших безденежных руссо туристо к их номеру.

Как оказалось, возле номера нас давно уже ожидал “коридорный” — беру это слово в кавычки потому, что кроме нашего двухэтажного корпуса, в “Земле Лилли” никаких коридоров нет. Египтянин тут же продемонстрировал номер: две комнаты, в каждой — кондиционер, двуспальная кровать или раздвижной диван, платяной шкаф, тумбочка, стулья, письменный стол (один из них оснащен вмонтированным сейфом). Еще в номере были телевизор, ванная комната с душевой кабинкой, холодильник, электроплита и куча кухонных антресолей — правда, без малейших признаков посуды. И как в остальных номерах — балкон. Мы еще не закончили осматривать номер, как примчался “бой” с ворохом свежего белья. Он спросил, желаю ли я спать вместе с “женой” или отдельно и сколько кроватей заправлять. Людмила сильно смутилась, и мы наперебой принялись объяснять по-английски, что Люда — моя дочь. Арабы ужасно удивились и, кажется, так нам до конца и не поверили. (О причине недоверия — несколько ниже.)

Когда обслуга удалилась, мы распаковали вещи и отправились прогуляться по пляжному клубу — тем более, ужин должен был начаться через полчаса. Надо сказать, что Украина и Египет расположены в одном часовом поясе, однако сумерки и рассвет здесь непривычно короткие — Египет как-никак лежит значительно ближе к экватору. Темнеет буквально минут за пятнадцать, не более того. При этом везде зажигаются лампочки, обрамленные специальной “резной” керамикой — зрелище чрезвычайно красивое.

От ресторана было рукой подать до небольшой бирюзовой бухточки с пляжем. В быстро сгущавшейся тьме я представил, как приятно окунуться в море, и поспешил сделать это. Почти тут же на берег примчался здоровенный охранник-араб и на ломаном английском объяснил, что купаться ночью запрещается, потому что если “мистер рашьен” много выпил, то он может легко захлебнуться, а спасать “мистера” будет трудно. Я еле сдержался, чтобы тут же не расхохотаться: где ему было понять, что я не пил ни капли, но меня пьянил сам факт нахождения в настоящем земном раю!

Вероятно, такое же чувство испытывали герои старого кинофильма “Старик Хоттабыч”, оказавшиеся в советском санатории для рядовых тружеников. Помните, как джинн говорит Вольке ибн-Алеше: “Это, должно быть, дворец султана?!” Ох-хо-хо, нынче все перевернулось с ног на голову. Советские дома отдыха пришли в полную негодность, зато в отсталой стране “третьего мира”, которой СССР в свое время очень даже помогал, их перещеголяли рядовые пляжные клубы. И я, простой писатель и журналист вдруг очутился здесь благодаря чистой случайности!

Объясняю арабу, что мы только час назад приехали, и грех не окунуться в море в первый же день. Он смягчился, бормочет по-английски: “Добро пожаловать в “Лилли-Ленд”! Мы очень рады, я вас видел, я охраняю ворота, привет!” — но из моря тем не менее попросил выйти.

С администрацией лучше не ссориться, да и ужинать пора. По дороге в ресторан гадаем, можно ли дотерпеть от завтрака до ужина: дело в том, что нам оплатили двухразовый “шведский стол”.

Из египетской кухни лично мне больше всего понравились фрукты, особенно огромные сочные финики, а не сушеные, как у нас. Кондитерские блюда также хороши: в основном это тонкая пресная лепешка, на которой запечены все те же фрукты: финики, бананы, клубника… Естественно, египтяне хорошо готовят плов и салаты. А вот любимые мои баклажаны часто пересушивают до состояния бумаги, да и капусту крошат прямо с кочерыжкой, и потому она получается слишком жесткой.

Но все же “фирменным блюдом” в Египте являются бобы — как раз то, что я не ем ни под каким видом! А вот если египетский мужчина с утра пораньше не найдет приготовленные женой бобы, в семье могут возникнуть большие проблемы. Вплоть до развода…

Что можно сказать о кальяне? Это неописуемо! И совершенно непохоже на дурно пахнущий табачный дым. Больше всего курение каркаде напоминает индийские ароматические палочки — одним словом, сплошное удовольствие!

Когда гид принимающего турагентства узнал, что в состав нашей небольшой группки входит журналист, сотрудничающий с несколькими всеукраинскими изданиями, то сам пригласил меня с дочкой на импровизированную экскурсию по Хургаде.

Это удалось осуществить во вторник, 19 марта: в тот день Египет накрыла грандиозная песчаная буря, так что все экскурсии были отменены. С утра в воздухе повисла похожая на туман желтая дымка, почти скрывавшая солнце. Ни Каир, ни Шарм-эль-Шейх самолетов не принимали, и все лайнеры шли на посадку в Хургаду. Ибрагим (так звали гида) не мог припомнить аналогичного явления в прошлые годы. Но это были всего лишь отголоски того, что творилось севернее…

Мы бродили по узеньким улочкам Хургады, иногда заходили в небольшие магазинчики, чтобы освежиться стаканчиком местного сока из сахарного тростника, купить сувениры или кофе. Мы здоровались с приветливыми жителями, которые курили кальян (на этот раз — с крепким табаком) или просто сидели у входа в лавки. Людмила производила фотосъемку, если это позволяла проклятая желтая дымка. А я слушал рассказ Ибрагима о короткой истории его родного города.

Хургада делится на старый и новый город. Хотя, если быть честным, то я не заметил особой разницы между этими двумя районами — возможно, потому, что застройка велась весьма хаотично, что характерно для Египта вообще. Гораздо резче обозначается контраст между Хургадой как таковой и пригородными отелями, но это мое субъективное мнение.

Приятно все же, что несмотря на последние неудачи, столичный футбольный клуб помнят даже в Африке…

Выглядит это таким образом: на берегу всем желающим выдаются маска, дыхательная трубка и ласты, затем туристы садятся на катер — и несколько приятнейших часов на морских просторах вам обеспечено! Катер делает три остановки продолжительностью час-полтора каждая, во время которых можно вволю нырять и плавать прямо в открытом море. Вода очень прозрачная: с борта отчетливо видны кустики водорослей на дне. При этом глубина здесь — метра четыре: чувствую это по давлению на барабанные перепонки во время ныряния. И настолько соленая, что аж губы сводит. Кстати, из-за высокой солености нырять особенно тяжело, до дна достают человека три из всех туристов, в том числе и я.

Подводный мир поражает воображение. Я видел там и разнообразнейших рыб, и морские звезды, и кальмаров, и губки… Кроме растущих, на дне валяется множество отломанных веточек коралла. Но брать их ни в коем случае нельзя: кораллы — национальное достояние Египта, так что любое посягательство на них грозит штрафом в размере $600 или даже тюремным заключением.

И тут вдруг слышу со стороны нашего катера протяжный гудок! Что-о-о?! Капитан же обещал полуторачасовую стоянку!.. Но факт налицо: кажется, наш кораблик отчаливает. Спешно нацепив ласты, бросаемся в море. Люда плывет не так быстро, поэтому хватаю ее за руку и волоку, отчаянно работая ластами. А катер действительно снимается с якоря! Стараясь не выронить ракушки, машу рукой и кричу: “Эй, на “Фаросе”!..” Но там — ноль внимания. Торможу, высовываюсь из воды уже по пояс и совсем забыв, что здесь нужно общаться по-английски, ору что есть мочи:

— Эй, на “Фаросе”!!! Вы что, оборзели?! А ну стоп машина, кому говорю!!!

И самое обидное: после этого мы стояли у островка еще час! Оказывается, никто и не думал бросать нас на здесь, катер просто сменил стоянку на более удобную, вот и все. Досадно…

А вот маэстро Игнащенко подаренные мною две раковины все же вывез, и теперь они украшают его мастерскую. Что ж, я хотя бы так отблагодарил Анатолия Федоровича за приглашение посетить Египет!

По крайней мере, за неделю пребывания в Стране Пальм и Пирамид я сталкивался со, скажем так, не совсем позитивным отношением к приезжим всего дважды. Во-первых, как уже было сказано, недовольный прижимистостью небогатых руссо туристо продавец может крикнуть с явно презрительной интонацией: “А-а-а, рус!.. рус!..” Но большего он себе ни за что не позволит. Во-вторых, в беседе с одним из гидов я услышал такую прохладную фразу: “Из Израиля к нам никто не приезжает”. Но это тоже понятно: более трех тысяч лет назад евреи приложили немало усилий, чтобы выйти из Египта — а тут приезжать сюда добровольно, да еще в эпоху обострения арабо-израильских отношений как таковых!..

Кстати, руссо туристо тоже вниманием не обижены: египтяне отлично помнят время расцвета отношений с СССР, помнят и присвоение Камалю Абдель Насеру высокого звания Героя Советского Союза. Экскурсовод при случае не приметнет показать здание, которое в свое время отгрохали советские строители, и сказать с улыбкой: “Вот, это работа ваших людей! Очень хорошо!” Кстати, судя по рассказам некоторых членов нашей туристической группы, которые ездили в Каир на два дня и ночевали в тамошней гостинице советской постройки начала 60-х годов, там все действительно сделано капитально и на совесть. В общем, умели мы строить… для других…

Как и во всем Египте, в гостеприимной “Земле Лилли” царил такой вот капиталистический интернационализм. В холле административного здания (Reception) над конторкой с ключами находилось четверо часов, показывавших время в Каире (совпадающее с киевским), Москве, Берлине и Риме: этот “временной расклад”, очевидно, отражал основной круг контактов туристических фирм, поставляющих данному пляжному клубу клиентов. Установленный в номере телевизор также ловил программы на соответствующих языках: здесь были настроены несколько арабских, несколько итальянских и несколько немецких каналов, а также русский “ОРТ”. Плюс один или два англоязычных, естественно.

Хотя на практике, естественно, все оказывалось несколько сложнее. Так, в ресторане я иногда слышал французскую речь. С другой стороны, судя по виденному в аэропорту латышскому авиалайнеру, не все говорившие по-немецки могли быть немцами. Перед каждой гостиницей обязательно имеется ряд флагштоков, на которых подняты флаги разных стран, представители которых проживают здесь. Правда, украинского флага я так ни разу и не видел, хотя украинские туристы там встречаются не так уж редко.

Справедливости ради следует сказать, что и сами египтяне не едины в этническом отношении. В основном это — арабы, но много здесь также представителей негроидной расы — нубийцев. И наконец, пусть редко, но в толпе местных жителей встречаются и чисто европейские, с абсолютно правильными чертами лица. Иногда они подтрунивают друг над другом. Один из экскурсоводов сказал ошарашенной группе: “А вы знаете, как мы называем жителей Верхнего Египта? Чукчами!” Из чего следует, что тысячелетнее разделение страны на Верхний и Нижний Египет живо до сих пор, и отношения жителей дельты Нила к “антиподам” примерно такое же, как отношение среднестатистического русского с представителям народов Крайнего Севера.

Наконец, религиозный аспект отношений является, пожалуй, на порядок более сложным, нежели межнациональный. Разумеется, подавляющая часть египтян — мусульмане. Однако в одном из маршрутных такси я совершенно неожиданно увидел приклеенную к лобовому стеклу перед лицом водителя… явно православную Богородицу с Младенцем! Оказалось, что водитель маршрутки — православный, явный потомок выходцев из какой-то славянской страны, хотя по-русски он не понимал ни слова, равно как и по-украински, и по-чешски — а других славянских языков я не знаю.

Но вот деталь: когда экскурсионный автобус проезжал мимо монастыря св.Пахома, наш гид не сказал об этом ни слова и даже не обратил на сие скромное обстоятельство внимания туристов. В ответ на мой вопрос он весьма сдержанно заметил, что о здешних христианах лучше разговоров не заводить. Такие вот дела.

Одной из наиболее впечатляющих экскурсий была поездка в Луксор. Так называют теперь легендарные Стовратые Фивы, бывшие некогда столицей Египта.

…Автобус приходит в 5:00 утра — мы здесь самые первые “клиенты”, дальше он еще час собирает сонных туристов по другим гостиницам и наконец трогается в путь. Тут мы впервые сталкиваемся с “чужим” экскурсоводом, а не нашим, присланным принимающей турфирмой. Это молодой парнишка по имени Имад, который начинает знакомство примерно таким монологом:

Всем все ясно. Действительно, таков обычай всех египетских экскурсоводов, и в многоязычной толпе туристов нам постоянно доводилось слышать: “Нефертити-и-и!.. Хабибы-ы-ы!.. Нефертари-и-и!.. Клеопатра-а-а!..” И выбирая среди многоголосья “свое” название, бежать в том направлении, откуда раздался крик.

А пока наш автобус сначала мчит на какой-то полустанок с маленьким “караван-сараем” и бензозаправкой, где под привычными уже дулами автоматов собираются несколько десятков других таких же автобусов, везущих тару сотен человек. Здесь же, на стоянке приобретаем первый негативный опыт торгов: усиленно рекламирующий цветастые платки и накидки-“арафатки” араб ни за что не хочет сбавлять цену на явно гипсового скарабея, раскрашенного под малахит. 1 фунт — и хоть ты тресни! 2 скарабея за 1 фунт, 3 скарабея за 2 фунта, 4 скарабея за 3 фунта и так далее продавать не хочет! Устав от бесцельных торгов, кричу с досады: “Де ну тебя!..” Араб кричит что-то в ответ и возвращается к своим платкам. Что ж, не все египтяне хотят торговаться, это тоже правда…

Но в конце концов, в таком положении даже есть один плюс. Люда мне сказала в конце концов:

— Папа! Давай не будем объяснять им, что я твоя дочка, а то я устала от “торгов”, они меня раздражают!

Дело в том, что когда египтяне с трудом верили, что перед ними отец и дочка, то сразу же начинали осторожно выспрашивать, а сколько она может стоить… Тогда я задвигал Люду за спину, тряс кулаком и жестом показывал: задушу! Устав от матримониальных притязаний египтян, Людмила и решила использовать “камуфляжный” цвет своих костюмов.

Но пока что солнце подбиралось к зениту, а наш автобус подъезжал к древнему Луксору…

Описывать словами великолепие храмовых комплексов Луксора, Карнака, Гизы не имеет смысла — это надо видеть! Надо почувствовать себя жалкой букашкой среди леса неохватных колонн, где-то вверху над которыми едва проглядывают кусочки лазурного египетского неба, или у подножия тысячелетних пирамид, или… Нет, для этого решительно не хватит слов!

Зато поражает другое: контраст величественных строений прошлого и жалких на вид современных зданий. Но этому есть свое объяснение. Оказывается, все дома в Египте частные, и если строение готово, то с его хозяина начинают взимать огромный, по местным меркам, налог на недвижимость. Поэтому хитрые египтяне предпочитают либо оставлять дом без крыши (дождя никто не опасается — это явление редчайшее и к тому же полезное!), либо красят только фасад, лишь бы не платить налоги. Более того, зачастую бывает так: строит египтянин одноэтажный дом без крыши и живет в нем, пока не подрастет его старший сын; затем надстраивается второй этаж для старшего сына, чтобы было, куда привести молодую жену; затем — для третьего… И так далее, пока импровизированное “общежитие” не достигнет восьми-десяти этажей. И только после этого семья покупает новый участок земли — для следующих поколений…

Но дом все равно стоит без крыши: открытый “чердак” обычно засыпается землей, где разбивается миниатюрное поле. В этом отношении египтяне вполне солидарны с переселенными в многоэтажки украинскими крестьянами, которые умудряются в ваннах откармливать кабанчиков “на сало”.

Таким образом, современные постройки не идут ни в какое сравнение с древними. А поскольку застройка ведется без какого-либо архитектурного плана, египетские водители принципиально не привыкли соблюдать никакие правила дорожного движения и уступать дорогу пешеходам, не стоит удивляться, что все города как один похожи на беспорядочное нагромождение гудящих пчелиных ульев.

Даже знаменитый на весь мир Каирский национальный музей никакого внешнего впечатления на посетителей не производит. И немудрено: построенный в первые годы ХХ века, он имел тогда статус заштатного “Хацапетовского краеведческого музея”. Никто ведь не подозревал, что следующие сто лет прославят Египет ценнейшими археологическими находками. Их будет столько, что в неприглядном здании удастся разместить всего 11% материалов, имеющихся в запасниках. Экспозиция Каирского музея обновляется каждые полгода, следовательно, для полного ознакомления с его сокровищами нужно как минимум 5 лет! Сейчас усиленными темпами строится новое здание музея, но его открытие последует еще не скоро.

Но мало этого — в награду за “фараоно-полезный” труд наемники получали официальный титул “друзей фараона”. Это был прекрасный стимул: поскольку после смерти правитель Египта как живой потомок богов непременно отправлялся в рай, его “друзья” шли вслед за ним — то есть, также попадали в рай! Естественно, ни о какой “диверсии” в таком случае и речи быть не могло: пирамида являлась подарком фараона своим “друзьям” и, разумеется, всему египетскому народу, в честь ее “сдачи в эксплуатацию” закатывался пир на весь честной древнеегипетский мир. Такие вот дела…

Кстати, о рае! Оказывается, древние египтяне имели о нем весьма оригинальное представление. На потолке одной из усыпальниц в Долине Царей экскурсовод Имад показал нам большую, довольно неплохо сохранившуюся фреску и спросил:

— Как вы думаете, что это такое?

Прямоугольная фреска имела цвет бутылочного стекла с легкой голубизной, только внизу просматривались необычного вида растения, да в правом нижнем углу сидел маленький желтенький человечек, скрестив по-турецки ноги. Ничего путного в голову не приходило, но поскольку фон прямоугольника был исчерчен едва заметными линиями, пересекавшимися под прямым углом, то я рискнул высказать предположение:

— Это учитель, объясняющий урок у доски, разлинованной “в математику”.

Но конечно же, я ошибся. Оказывается, фреска изображала рай, каким его понимали древние египтяне, а узкоглазый желтенький человечек был… китайцем! Дело в том, что древние египтяне в свое время достигли даже этой отдаленной страны, буйная природа которой не шла ни в какое сравнение с выжженной жестоким африканским солнцем пустыней, где жизнь сосредотачивалась лишь в долине Нила да в оазисах. И пораженные обилием и разнообразием китайской растительности, египтяне конечно же решили, что это и есть “земной рай”, куда отправляются души усопших. Поэтому небожителей они рисовали маленькими, желтыми и узкоглазыми. Нет, сидение в позе полулотоса — это, конечно же, одна из поз индийской хатха-йоги, да ведь Индия как раз по пути в Китай!..

Выйдя из сыроватой прохлады гробницы наружу, экскурсионная группа попала пол прямой обстрел отвесных солнечных лучей. По сравнению с Хургадой тут было уже жарко: +35 градусов. И то ли под впечатлением увиденной фрески, то ли еще по какой-то причине, но все дружно заныли — что за невыносимый климат! Дочка тоже норовит повиснуть у меня на руке и немножечко пожаловаться на жару, но я должен неотрывно держаться возле экскурсовода, чтобы записывать на диктофон его рассказ. Одергиваю Людмилу:

— Не ной, а фотографируй! Привыкай: такая у журналистов работа.

Подействовало… Нет, в самом деле, чего ныть? Мы-то гуляем здесь ранней весной налегке, а каково было древним работать на этаком солнцепеке, к примеру, летом?! Тем не менее, даже самая жалкая тень после “сковородки” Долины Царей кажется чуть ли не морозильной камерой. И понимаешь, почему египтяне называют дарующий живительную влагу Нил не иначе как “Великая Река Нил”!

Хотя, если честно, то теперь ничего величественного в нем не осталось: так, небольшая речушка с жутко загаженными берегами. После того как СССР помог Египту соорудить Асуанскую плотину с электростанцией, в стране во многом были решены и проблемы энергоснабжения, и мелиорации. И египтяне до сих пор признательны “русским” за такое благодеяние. Однако с другой стороны, разливы Великого Нила теперь совершенно прекратились, да и ниже плотины не осталось ни единого крокодила. В общем, без потерь не обошлось…

Однако прибыль от пароходных круизов по Великой Реке Нил все равно составляет четвертую часть всех туристических доходов страны.

И все бы хорошо, но за неделю пребывания в Стране Пальм и Пирамид лично я порядком подустал. Кроме того, во время морской прогулки сильно сгорел, так что во время экскурсии в Каир, правду сказать, продержался на “журналистском автопилоте” да на таблетках “Колдфлю”. Хорошо еще, что вывезли нас в столицу Египта в 2:00 ночи да по пути крутили по автобусному видику “Служебный роман” и “Старых кляч” — я хотя бы отоспался и немного в себя пришел.

Поэтому после суматошных сборов, таможенного досмотра и полуторачасовой задержки чартерного авиарейса в аэропорту Хургады вечерний перелет я воспринял как блаженство. И уже от души веселился выходкам “новых украинцев”: на обратную дорогу кроме водки и коньяка они припасли огромную бутылку шотландского виски (“Та це як наш самогон, тiкi худше!”) и надрались хуже прежнего. А поскольку теперь самолет шел через грозовой фронт, нас болтало во все стороны так, что “Як-42Д” трещал по швам.

И уж совсем радостно стало, когда я переступил “белую черту” на украинском погранконтроле в Борисполе. Я даже от души продекламировал первое, что пришло в голову:

— Нащо ж Ви нашу Неньку покидали? — спросил белобрысый “погранец”, хитро поглядывая на меня исподлобья.