(…Назад)

— Роза, перестань, — не выдержала наконец третья подруга.

— А тебе какое дало?! — рявкнула расхлюстанная на заступницу. — Я просто хочу знать, почему Ириска не давала никому пить из своего стакана, и все тут.

— Коктейля ты насосалась через соломинку, — бесцеремонно заявила четвертая и хихикнула. — Сама в дверную щель видела. А чего, нет?

Роза не отвечала, и не отвечала вовсе не потому, что была ошарашена нахальством подруги. Она сама могла бы обхамить кого угодно. И не потому, что упоминаемое подругой действие считалось аморальным. Велика важность!.. Роза тупо уставилась на пустое место перед входом в кафешку, так как на этом месте определенно что-то было.

— Ты чего, старуха! Не слышишь?

То место действительно не было пустым. Около изрезанных неприличными надписями дверей кафешки застыла стеклянная фигура голого человека. Материал фигуры не блистал благородной прозрачностью. Он был мутно-коричневым и вызывал неопределенное ощущение грязной пивной бутылки. Впрочем, дело было не только в цвете, но и в формах стеклянного тела. А уж с пивными бутылками Роза была знакома отлично. И с “шоколадками” тоже.

— Негр, что ли? — спросила она, ероша замысловатую васильковую прическу. — А чего разделся? Пьяный?

Правая рука фигуры заколебалась, волнисто перетекла в горизонтальное положение и застыла ладонью вверх. В слабом сиянии грязно-белой тучки, парившей над ладонью, сверкнула золотая сережка-ромбик.

— Ух, красота! — обрадовалась Роза. — Чего хочешь за нее?

Коричневые губы заволновались, произнося неслышимые слова. Большой палец плавно качнулся, указывая на соломинку для коктейля. Роза жадно сграбастала ромбик и тут же отыскала пробу. Проба оказалась самой высокой. Отлично...

На ромбике застыла распятая фигурка. Впрочем, приятных чувств она не вызывала. Вместо кроткого страдальческого лица скалила зубы злобная африканская маска с дырками вместо глаз. Но в общем, ценная вещица, что и говорить. Такой ромбик в любом случае сразил бы наповал всех модниц Города и собрал бы табуны парней. Поэтому Роза окончательно пришла в ошалелый восторг и поспешила расплатиться. Деловито и бесстыдно принялась она извлекать стакан, радостно бормоча:

— Сейчас, сейчас, — но тут услышала за спиной язвительное хихиканье.

— Ты чего, с ума рехнулась?

Ириска и Маргаритка смотрели на нее с отвращением, Лилия — непонимающе.

— Вот назло вам дам этой “шоколадке” свой стакан. Сейчас же! — взорвалась Роза.

“Войди в бар”, — проползла с подзвякиванием Мысль, словно дворник отмахнул метлой к краю тротуара кучу осколков битой бутылки.

Прозрачного негра не было. Он исчез так же внезапно, как и появился. И никто не видел его, кроме Розы. Зато ромбик остался и почему-то колол ладонь острыми углами. Распятый божок клыкасто ухмылялся.

— Ну и ну вас!.. — разозлилась Роза. Она деловито вдела сережку в ухо, поправила умело распахнутую одежду и провалилась в кафешку, попутно отдавив хвост местной облезлой кошке (“Чтоб знала, как под ногами вертеться!”). Коричневое небо бодро подмигнуло ей вслед серым глазом солнца.

— Пьянь, рвань, дрянь, — буркнула Роза, зло сплюнула и для весомости припечатала: — Отшивань.

Она любила кафешки именно за такие сизо-дымные завесы, так как сама была сиреневая. В завесы можно бежать от мелькания стен. В завесах можно спокойно потеряться и напиться. Но какие-нибудь слишком шумные оболтусы вечно портили впечатление...

— Не в настроении? — поинтересовался голос слева. Роза тут же отпала от монотонной толпы и плюхнулась на ажурный стул, который едва не развалился от такой слишком уж энергичной посадки.

— Есть хочу по горло, — она сделала соответствующий жест.

— А пить не хочешь. Слюней много, — пошутил сидевший за столом крепкий модный парень, но тут же вкрадчиво добавил: — А мне дашь напиться? Из стаканчика. Он у тебя в порядке? Треснутый или как?

— Я тебя по твоим глазам нахалючим тресну, — ответила как полагается Роза, но не забыла уточнить: — Всему свое время. Пока я голодная.

Роза знала, что модные парни не обижаются на грубости с ее стороны. Она вообще знала модных парней и все их нехитрые повадки наизусть, отчего жизнь представлялась ей нудно-скучной жевательной резинкой. И точно, собеседник нисколько не обиделся. Пробуравив толпу, он вернулся через мгновение с тарелочкой печенья и стаканом сбитых сливок. Тут же стены бара грянули популярный шлягер:

— Такая музычка лучше нытья банджистов? — весело поинтересовался парень.

— Откуда ты узнал, что меня звать Розой? — спросила Роза, поглощая сливки и уже более благосклонно поглядывая на модного собеседника, который, кажется, действительно был ловкачом.

— Ниоткуда. Просто я — Азор.

— Весело, — заметила Роза. — Очень весело. Роза, Азор — все наоборот. А теперь напои.

Азор метко поймал за горлышко и выдернул из кармана топтавшегося рядом парня бутылку “Наполеондора”. Сердце Розы почти растаяло.

— Эй, полегче, — запротестовал парень, хотя по сравнению с Азором выглядел довольно-таки хилым.

— Сколько с меня? — невозмутимо поинтересовался Азор.

— Тридцать пять франков, — сразу оживился парень.

Азор порылся в кошельке, извлек оттуда шесть тройных бани и сунул хлюпику со словами:

— Вот и хорошо. Мы в расчете. Двигай дальше.

Когда деньги сжимает такой огромный кулачище, как у Азора, возражать не приходится. Хлюпик с позором отступил.

Одна из Стен взорвалась снопом голубых искр и сообщила:

— А теперь сводка последних новостей. Знаете ли вы, сколько лампочек в год покупает знаменитый Бандальмахар Дукс, исполнитель главной роли в серпантине ужасов “Бешеное пламя”?

— Дукс, Дукс! — взвизгнула Роза, захлопала в ладоши и с криком: “За тебя, Бандальмахар!” — залпом проглотила полный стакан “Наполеондора”.

— Да, Дукс — это классно, — мимоходом заметил Азор (впрочем, без особого энтузиазма; он был слишком занят, так как пытался представить Розу голой и прикидывал, как она лучше смотрится: на спине или на четвереньках; Роза же давно перестала замечать подобные приценивающиеся взгляды). Стена продолжала вещать тем же тоном:

— Оказывается, он сам этого не знает.

— Не могу слышать эту корову, — Роза привстала, рванула платье так, что оно на мгновение продемонстрировало миру фиолетовые прелести и закричала: — Ты, Глициния, или как там тебя! Я тебя сживу с уютного местечка! Я буду у Бандальмахара четырнадцатой! Хоть час, а буду! Слышишь, ты?! Буду!!! И меня будут показывать по всем Стенам!

— А как же я? — осторожно спросил Азор. — Ты мне первому пообещала.

— Иди ты!.. Болван, — Роза свалилась мимо стула. — Хочу добраться до этого актеришки Дукса. И доберусь. А ты — болван. Обносок. Пшик без палочки. А я красивее этой коровы, — Роза явно забыла о своих кривых ногах.

Модный от макушки до пят Азор все же обиделся. Это была пусть маленькая, но победа над презренными парнями, поэтому Роза приободрилась и даже стала давать потихоньку волю мечтам.

Откуда-то с потолка сорвался Нож Судьбы, насквозь пронзил розовую мечту Розы и с раскатистым смехом пригвоздил к полу.

— Не-е-е-ет! Я доберусь до него! — в отчаянии завопила Роза. Слезы устремились из ее сиреневых глаз чистыми как спирт потоками. Пригвожденная Мечта судорожно извивалась и предсмертно хрипела. Жалко было прекрасную Мечту о Бандальмахаре, до слез жалко!.. И Роза плакала.

— Встань. Ты совершенно не умеешь пить “Наполеондор”.

Азор склонился к ней и тормошил за плечо. Роза смутно припомнила, что этот модный парень обиделся. А обидеть модного парня было для нее таким огромным удовольствием! Такой сладостной победой над этими потенциально вежливыми мальчиками... И Роза нехотя буркнула:

— Пошли отсюда. Дур-рацкая кафешка... Нет, даже дур-рацкейшая!

Азор с трудом поставил ее на ноги и вывел на улицу, довольно нескромно придерживая за подстаканник.

— Что это?!

Роза испуганно оцепенела на обширной груди спутника. Черное небо и черная земля тисками сжимали Город. Над корчащимися в агонии домами торчал гигантский ромб с распятым африканским божком. По улице плелись по колено в пыли потупившиеся люди. Кандалы на руках и ногах уныло звенели.

— Что это, Азор, — продолжала автоматически повторять Роза, хотя уже осознала, что это всего лишь пьяные бредни... Или нет? Видение Плененного Города было до жути четким. Оно к тому же не раскачивалось и не уплывало в сторону, как перед тем стены кафешки. Не видение? Неужели?!

А Золотой Бог уже сходит с ромба, протягивает ей руку.

— Пойдешь со мной, Роза? Ты мое дитя. Только со мной ты станешь знаменитой.

Кандалы со звоном трепещут на руках и ногах покорившихся людей. Этот дребезжащий звон завораживает так, что едва различимы колыхания собственных губ:

— Да, да, с тобой, только с тобой! Нет, с кем угодно, лишь бы меня все знали, все были бы там, внизу! Лишь бы меня показывали по всем Стенам!

— Будешь, будешь. Обещаю.

Только Роза приготовилась отдаться во власть золотых рук, как весьма некстати (а потому с непередаваемым внутренним раздражением) услышала слова Азора:

— Пошли ко мне... Нет, лучше к тебе. Ты совершенно не можешь пить “Наполеондор”. А я хочу получить обещанное.

Азор упал на колени, измяв умопомрачительные брюки, и принялся ласкать края ее стаканчика влажными жадными губами. Это сразу привело Розу в себя. Навязчивые миражи исчезли. Распятый африканский божок смирно висел на ухе.

— Воспитанные ребята пьют из стаканчика только через соломинку, — сообщила Роза с ноткой превосходства в голосе, поправляя замысловатую васильковую прическу: мол, все они такие, модные парни!

— А я невоспитанный, — обронил Азор, не отрываясь от стаканчика. — И люблю голубые кудряшки у милашки.

— А я буду иметь за эту любовь какую-нибудь безделушку хотя бы на семь юаней?

Азор грустно поднялся, кое-как отряхнул коленки и с сожалением извлек из кармана деньги.

— Бери, здесь больше.

Роза моментально запротестовала:

— Подожди. Воткнешь в стакан, когда попользуешься.

Азора весьма развеселила подобная изобретательность. Он настолько приободрился, что сказал:

— У меня с собой, между прочим, шприц. Оформим?

— Вдвоем, — согласилась Роза. — И чтоб никакой гадости в прицеп! Знаю я вас.

Тут из-за угла действительно вылилась внушительная толпа, из середины которой доносились зычные выкрики: “Покайтесь, грешники!” Роза взвизгнула и подскочила на месте. Ей на секунду показалось, что возрождается только что промелькнувший пьяный мираж. Азор бросил на спутницу укоризненный взгляд, выудил из толпы какую-то невзрачную личность и вежливо спросил:

— Что тут случилось?

— Да вот сумасшедший бродит и глотку дерет, — объяснила личность. — Покайтесь, говорит, не то всем плохо будет. Его только что нарядили в белые простыни, а этот идиот обрадовался, как дитя малое и провозгласил себя кардиналом. Мы его так и назвали — Белый Кардинал.

— И стоило орать? — спросил Азор спутницу, отпуская личность.

Толпа на несколько минут раскололась, открыв в самом своем сердце совершенно седого старика. Он действительно был одет в плащ из крахмальной простыни, а на плече нес ящик. Вынимая оттуда книги старик вырывал по нескольку страниц и швырял в толпу, выкрикивая нараспев:

— Вот Слово Божье! Читайте, приспешники диавола! Читайте и кайтесь!

Толпа чрезвычайно веселилась. Розе тоже сделалось смешно. Неожиданно рыжий юноша подбежал к старику и принялся собирать листки. Толпа загудела, сомкнулась и двинулась дальше.

— Рыжий. Плохая примета, — недовольно пробормотала Роза. От всех необъяснимых странностей сегодняшнего дня ее даже слегка подташнивало. Впрочем, вполне возможно, что она просто превысила “свою” дозу “Наполеондора”.

— Ты что, в приметы веришь? — презрительно спросил Азор.

— Не везет мне на рыжих, это точно, — подтвердила Роза. — Подружка вот у меня есть, Ириской звать. Тоже рыжая.

— Значит, и из-за нее тебе не везет, — сказал Азор.

— Еще как не везет! — подтвердила Роза, вспоминая пронзенную мечту о Бандальмахаре Дуксе и всякие другие неприятные вещи.

— Ладно, пошли.

— Нет, стоять!

Роза знала всех патрульных как облупленных. Знала, с какой девчонкой встречается сейчас каждый из них. Знала, что Старший патрульный не удовлетворен своей Мальвочкой и сейчас будет просить ее продемонстрировать подстаканник. И если похлопает ее ладонью, это означает: “Роза, прости и забудь! Я посылаю Мальву подальше, пусть кривляется перед другими. Встретимся сегодня вечером”. Поэтому она спокойно кивнула Азору (мол, все в порядке) и спросила:

— Чего надо, мальчик?

— Под юбку заглянуть, — так же спокойно ответил Старший.

— Ну ты, я тебе!..

Азор распетушился и начал угрожающе надвигаться на тройку патрульных. С одной стороны, Роза была довольна (во-первых, она точно угадала насчет Старшего; во-вторых, если Азор тут же не сплавляет ее патрульным, а лезет в драку, то он серьезно сидит на крючке и, пожалуй, накинет еще юань-другой сверх обещанных). Но с другой стороны, чтобы не упускать денег Азора, придется его выгораживать. А выгораживание надо будет отработать сегодня вечером со Старшим. А все ребята из патрулей “играются” бесплатно, хотя не трогают потом при облавах.

— Ладно тебе, уймись, — наконец сказала Роза, оттягивая за шиворот так невовремя развоевавшегося спутника. Тот неохотно подчинился (значит, точно на крючке!), пробормотав со злостью:

— Подожди, паразит, мы еще встретимся, когда ты без мундирчика пойдешь в кафешку.

— И поговорим после выпивки, — согласился Старший, похрустывая суставами кулаков и, обращаясь к Розе, объяснил: — А ищем мы прозрачных.

— Голова твоя с перепоя прозрачная, — проворчал Азор. — Что, не видишь, что мы оба совершенно непрозрачные?

— Не хами, я все же в патруле, а не за кружкой, — неприязненно ответил Старший, и Роза почувствовала, что отработка ей предстоит ой какая долгая! Между тем Старший продолжал:

— У нас приказ: искать прозрачных людей. А откуда я знаю, прозрачная ли она под низом?

— Чего уж спорить: приказ! Хоть и дурацкий.

Роза повернулась спиной к патрулю, повыше задрала куцый подол платья с неописуемым высоким разрезом и вкрадчиво спросила:

— Что, просвечиваюсь? Или не очень? А, парни?

Старший патрульный расцвел, кошачьей походкой подошел к Розе и ласково похлопал по подстаканнику. Было хорошо заметно, что Азор глотает слюнки и вообще разгребает когтями и копытами землю. Роза сочла нужным прекратить спектакль. Она залилась притворным сиреневым румянцем и тающим как мороженое голосом прошептала:

— Хватит, шалунишка. А найдешь прозрачных — привет им. От меня.

Патрульные не спеша пошли дальше. Азор, мысленно беснуясь при воспоминании о круглом упругом подстаканнике, увлекал за собой Розу все быстрей и быстрей. А она наслаждалась сознанием, как прочно сидит на крючке Азор, раз ему, спокойному модному парню, так сильно невтерпеж.

Квартира встретила парочку четырехстенным безмолвием и полупоходной кроватью. Азор без лишних слов приготовил все необходимое и уже через несколько минут лежал рядом с Розой, впитывая наркотик расслабленным телом.

— Слушай, а как ты “села на иглу”? — неожиданно спросил он.

— Так, смех один, — пробормотала Роза стынущими губами. — Есть у меня подру... га... Да, подруга, Лилия, то есть про... сто... просто Лиля. Она мне и сказала: “Да... вай... “сядем на иголку”... на соломинках мы уж... же... сидим”. Я пл-лох-хо соображал... ла... тогда. То ли напил-л-лась... Н-н-нет, кажется не был-л-ло такого...

А у меня есть под-р-руга... Звать ее просто... Лилей. Не знаю... не пом-мню... сколько и чего...

— Ты заговариваешься, Роза, — поправил ее Азор. — Как ты “села на иголку”?

— См-мех один, — повторила Роза. — У меня подруг-га бегает, печалит... то есть... есть под-друга!

Роза бездумно уставилась на свои лиловые ногти, оформленные дешевой маникюршей. В голове все путалось. Золотой Бог и кафешка, прическа и Азор...

Стену прочертили дорожки из блесток.

— Вам что интереснее: кто сменит Президента или кто заменит вам Дукса Несравненного?

Блестки собрались в буквы:

ВПЧ

— Что?! Бандальмахар умер? — встрепенулась Роза. Наркотического тумана как не бывало.

— Вы настроены на “ВПЧ — В Последний Час”, — продолжала стена. — Рискнем повторить для тех, кто внимательно не слушал нас раньше. Сегодня Бандальмахар Дукс нашел легкую, но безвременную кончину вместе со своей любовницей номер тринадцать — Глицинией Конниганой. Первоначально стали подозревать именно Глицинию, однако ее тело нашли в соседней с Бандальмахаром комнате.

—Уж-жас, уж-жас, — прошептала Роза, мелко стуча зубами и затравленно озираясь. Без Дукса ее мир неудержимо рушился, Розовая Мечта как бы умирала вторично.

— А сейчас фрагменты последней, так и не отснятой полностью серии серпантина “Бешеное пламя”, посвященная памяти нашего всеобщего любимца!

Стена шумно продемонстрировала толпу монстров, в центре которой театрально застыл задумчивый Князь Тьмы (он же Бандальмахар Дукс во всей красе пластического грима). Роза просто не была способна воспринимать эти уникальные кадры. Страшное известие никак не укладывалось в голове. Оно с тупым упрямством бульдозера опрокидывало все жизненные планы Розы.

— Не стать мне его четырнадцатой любовницей, —пробормотала Роза и тотчас без всякого перехода рассказала: — Наши с Лилией стаканчики тогда впервые треснули и заплатили за это наркотиками. Вот так и “села на иголку”... заодно с соломинкой.

— А теперь давай-ка стаканчик мне, — лениво заявил Азор.

— У меня какое-то черное Чувство в горле, — обессилено пожаловалась Роза. — Дукс умер. Мечту пронзил Нож Судьбы. Рыжий в толпе повстречался. Все это обжигает. Я не хочу.

— Пытаешься улизнуть? — промолвил Азор с угрожающей подозрительностью. — Не выйдет, — и окунул соломинку в стакан...

— Что ты делаешь? — запротестовал Золотой Бог, однако его слова не возымели никакого действия.

— А... Где я? — Роза бессмысленно обшаривала сиреневыми глазами насмерть перепуганные Стены.

— Очнись, пора! Скажи, Хотела ль быть четырнадцатой ты, Чтоб остальных затмить навек? — пропела явно привыкшая к обожанию тень.

— Дукс! Бандальмахар Дукс, какое счастье! — обрадовалась Роза, но тут же удивилась: — А почему ты такой... прозрачный?

Дукс молча улыбался. Роза отстранилась и вскрикнула:

— Дукс, ты же умер! Я слышала!

Потрясенное сознание готово было выдавиться из тела сквозь выпученные глаза и огромный орущий рот. Не находя выхода, оно заставляло судорожно биться голое сиреневое тело, в которое уже вцепилась дюжина прозрачных фигур. Азор очнулся от ее воплей и от ржаво-невыносимого визга незваных гостей, но также был схвачен.

— О да, я умер. “Бедный Дукс!” — друзья сказали и враги. Иррорги выпили меня, — актер театрально воздел руки к трясущемуся от страха Потолку.

— И меня, — добавила Глициния Коннигана, показывая на развеселившихся прозрачных существ. Роза забилась в их цепких руках.

— Помогите! Пустите! Азор, Азор!

— Зря ты ее разбудил, — с укором заметил золотой карлик.

— Не дуйся, в этом нет опасности ни грамма, — возразил Дукс. — Мечтала стать четырнац’той она И только этим и была полна. И как же я могу ей отказать?..

— Мерзавец! Оставь ее!

Азор напряг свои великолепные мускулы, пытаясь высвободиться, однако Золотой Бог ударил его ребром ладони в грудь. Тело треснуло. Рыча и отталкивая друг друга, прозрачные фигуры приникли к трепещущему сердцу Азора и принялись пить его. Роза отвернулась, закусив губу. Вообще-то она любила смотреть на потасовки, могла и сама наподдать ногой как следует. Но доводить дело до такого конца... Чтоб кровь стыла в жилах... Чтоб сознавать, что сама окажешься в том же положении через пять минут или пять секунд...

И в то же время внутри ширилось и разрасталось какое-то ласковое и благодарное чувство к Бандальмахару Дуксу за то, что его спутники избавляли ее, а заодно и весь мир от презренного существа, модного парня Азора. Он-то уже успел до зевотной скуки в скулах надоесть Розе. Заодно это чувство растекалось и на Золотого Бога, который, кажется, и привел всех этих прозрачных. Розе живо вспомнился пьяный бред... Или не бред вовсе?! И тут же те смутные обещания величия сломили страх.

— Вот. И ничего страшного, — между тем успокаивал ее Дукс, переходя на прозу. — Я тоже боялся. И Глициния. И он, и он, и она, и каждый из нас. Но поверь мне, девочка, без души ты станешь как все. Душа — словно камень на пятках, без души порхается так сладко... Вот Азор. Ему уже лучше, а скоро он присоединится к нам, — Дукс застыл в позе самодовольного фокусника.

Полупрозрачный Азор с трудом сел, выставив верхнюю часть туловища над отслужившим свое изуродованным (а недавно таким ловким и красивым!) телом. Он изумленно оглядывал это тело, голую Розу и брошенную в беспорядке одежду. Роза же готова была захлопать в ладоши (жаль, что ее держали).

— Мы тоже живые и пока что такие, как видишь. Но мы не люди, а иррорги.

— Иррорги, — восторженно прошептала Роза.

— Комедиант, — процедила Глициния. — Ловелас.

— Да, конечно, — спохватился Дукс и обратился к Розе уже совершенно серьезно: — Ты счастлива, не правда ли?

— Ага, — согласилась Роза, принимая в объятия ледяную тень Дукса и окутывая ее васильковым туманом волос. — Можешь даже первым выпить меня. А я буду знаменитой?

— Со мной, конечно, будешь, — заверил Дукс.

— Он хотел сказать: со мной, — поправил актера Золотой Бог, клыкасто ухмыляясь. — Что ни говори, Роза, а я сразу почувствовал к тебе доверие. И подослал негра.

Роза с благодарностью взглянула на Золотого Бога. Ей показалось, что тот наслаждается ее полным подчинением и нетерпеливым ожиданием предстоящего. Золотой Бог кивнул, Дукс склонился к шее Розы.

— Нет уж, я ревную! — прорычала прозрачная Глициния и немедленно окунула губы в трепетную теплоту живой еще души.

— Прочь! Я тоже хочу!

Азор-иррорг отшвырнул Глицинию как щепочку. Роза попыталась увильнуть. Этот парень так надоел ей... в этой уходящей жизни... Но тело уже не слушалось покидающего его сознания... Потом другие оттащили Азора. А Бандальмахар Дукс все еще сжимал каменеющую сизую Розу. Сжимал и сценически хохотал, глядя в гаснущие сиреневые глаза.

(Далее...)