Особенный накал страстей наблюдался при обсуждении второй темы. Еще бы, ведь речь идет о священном месте для всех евреев (а также великого множества неевреев) Украины — о Бабьем Яре, месте зверского уничтожения десятков и даже сотен тысяч людей в годы немецко-фашистской оккупации Киева. Как правильно подчеркивалось на заседании, Холокост осуществлялся на всей территории Украины, и подобные “кровавые раны” есть в каждой области: Дробецкий Яр, Яновский лагерь, Славута… Сегодня же случилось так, что вольно или невольно, однако именно Бабий Яр оказался в центре внимания всех неравнодушных к проблеме Холокоста, поскольку именно здесь Американский Еврейский объединенный распределительный комитет “Джойнт” решил построить общинный центр “Наследие”, который оказался своеобразной “бомбой”, взорвавшей нашу еврейскую общину.

Перед началом дискуссии по данному вопросу председатель Ваада Украины Иосиф Зисельс с сожалением заметил, что во всей еврейской деятельности наметился “какой-то явный перекос” в сторону занятий Холокостом. Собственно, вся история с полемикой вокруг “Наследия” очень ярко демонстрирует, что большинство нормальных общинных функций, как-то социальные, образовательные, воспитание молодежи и др., оказались отобранными у нас и разделены между собой иностранными еврейскими организациями. Поэтому нашей катастрофически “постаревшей” после пика эмиграции в начале 90-х годов общине только и осталось, что сосредоточиться на памяти о громадных утратах, понесенных в годы войны. И как-то само собой забывается, что надо не только отдавать долг памяти мертвым, но также уделять внимание воспитанию детей и молодежи.

Противостоящие силы настолько разнородны, что не удалось, к сожалению, избежать политизации вопроса. Так, лоббисты не нашли ничего лучшего, как обвинить евреев-противников проекта в… нагнетании антисемитских настроений! И все потому, что и украинским национал-патриотическим организациям, и простым гражданам других национальностей идея строительства пришлась не по вкусу. Хотя ожидать иной реакции с их стороны просто бессмысленно: ведь в Бабьем Яру нашли смерть не только евреи… Как бы то ни было, лоббисты рассуждают примерно так: раз протестуют и те, и другие, причем некоторая часть радикалов уже отряхивает пыль с черносотенских лозунгов, значит, все они заодно! В том числе и недовольные проектом евреи, которые и виноваты во всем…

То обстоятельство, что на Координационном совете присутствовали представители других регионов, отнюдь не способствовало охлаждению страстей. Наоборот, когда жадные до новостей “провинциалы” на месте ознакомились с ситуацией, то сходу врезались в гущу дискуссии, высказываясь в поддержку той или иной стороны. Тем более, что в Бабьем Яру каждый словно бы видел отражение местной еврейской трагедии — повторяю, во время войны Холокост покрыл страшной тенью всю Украину… В общем, равнодушных “нейтралов” или неопределившихся почти не было.

Но что делать! Раз уж необдуманный шаг сделан, раз дискуссия разгорелась, необходимо отстаивать свою точку зрения и находить приемлемые компромиссы. Было бы перед кем отстаивать свое мнение, с кем дискутировать. И вот тут совершенно неожиданно возникает проблема: вполне может оказаться так, что протест противников проекта будет направлен… в пустоту! Что противостоять-то на самом деле некому!

Предвижу возмущенные восклицания. Что такое?! Разве “Джойнт” — это пустое место?! Разве проект еврейского общинного центра “Наследие” возник и имеет тенденцию к осуществлению сам по себе?! Увы, в некоторой степени это действительно так. Давайте же выясним, почему.

К участию в дискуссии, состоявшейся в ходе Координационного совета, были приглашены трое членов так называемого оргкомитета по вопросу строительства центра “Наследие” в Бабьем Яру. Их выступления в одном из аспектов стали полной неожиданностью для присутствующих. Судите сами.

(Здесь и далее приводятся фрагменты выступлений, расшифрованные по имеющимся аудиозаписям дискуссии.)

Итак, уже одно это выступление дает богатую пищу для размышлений. Прелюбопытнейшая, однако, выходит ситуация:

— есть “физическое лицо”, выделившее деньги на строительство, однако почти для всех остающееся в тени;

— есть “Джойнт”, который единственный знаком с таинственным “физическим лицом” (и между прочим, никому-никому не дает познакомиться с таинственным добродетелем!) и который нигде “не артикулирует свою позицию”, а проще говоря, везде отмалчивается;

— есть не обладающий никаким формальным статусом оргкомитет, члены которого везде и всюду выступают, озвучивают, получается, свое собственное “неформальное” мнение, но которые свято уверены, что обладающий деньгами (а значит, и полномочиями, и статусом, и властью) “Джойнт” всячески и непременно согласится с ними по любому вопросу.

Странно, не правда ли? Такой оргкомитет вполне заслуживает определения “ширмы”… Но послушаем, что скажут другие члены этого “неформального” объединения.

И как быть в том случае, если “Джойнт” вдруг возьмет да и не согласится с его рекомендациями? Г-н Шенгайт блестяще ушел от ответа на данный вопрос, однако хотя бы из слов г-на Кутика видно, что оргкомитетчики и помыслить не могут о таком! Очевидно, потому и желают саморасформироваться, поскольку иначе в случае чего придется принимать ряд эффективных мер, как-то: рвать волосы и одежду, посыпать голову прахом, отпускать бороды, прилюдно каяться в совершенной ошибке и т.д.

Но это пока лишь фантазии. Слово еще одному члену оргкомитета, за которого заочно “расписался” г-н Шенгайт: а вдруг он скажет что-либо вразрез?..

…К сожалению, я считаю, что дискуссия: строить, не строить, надо или не надо, правильно или не правильно – это ваша проблема. Вы примете решение, что строить не надо. Значит, очевидно, инициаторы этого строительства прислушаются каким-то образом к вашему мнению и строить не будут. Значит мы получим желаемый результат – строить не будут…

Так что опасения насчет “борьбы с пустым местом” отнюдь небеспочвенны. Сегодня оргкомитет есть — завтра его нет, и отвечать за поддержку проекта “Джойнта” некому. Браво! Прекрасный прием!

А впрочем, хватит об этом. В конце концов, если достаточно большое количество местных еврейских лидеров столь охотно поддерживают “Джойнт” и сокрытых за его непроницаемой “ширмой” заокеанских спонсоров, то безо всяких словопрений ясно как день, за кем останется последнее слово при любом повороте дела: за тем, кто платит деньги! Ведь как известно, плательщик и музыку заказывает…

Попробуем разобраться с другими аспектами проблемы, которые обсуждались в ходе дискуссии – благо таковых было предостаточно. Однако основополагающим следует назвать, пожалуй, все же один из них: это вопрос о костях, которые вроде бы должны были находиться в Бабьем Яру, но которые там почему-то не были обнаружены специальными археологическими исследованиями. А ведь в самом деле, очень непростой вопрос, если разобраться! Потому что если только подтвердится подозрение, что в отведенной под стройплощадку для возведения общинного центра земле есть кости расстрелянных, очень некрасивая ситуация получается! То есть, сразу же становится ясно, что строительство развернется на территории самой большой в мире интернациональной братской могилы, каковой Бабий Яр и является.

Именно интернациональной – ведь не одних евреев тут расстреливали… Но опять же, не станем вдаваться в подсчеты процентов погибших насильственной смертью по национальностям, потому как моментально наткнемся на возражения известного советского диссидента, давно, к сожалению, покойного. “Такие аргументы мне всегда казались дикими: значит, если доказать, что некий процент больше, то памятник стоит воздвигать только в таком случае? Как можно вообще считать проценты? В Бабьем Яре лежат ЛЮДИ”, — писал в своей книге Анатолий Кузнецов.

Да, если выбранная площадка “осквернена” присутствием костей, дело плохо. Потому что, согласно Торе, такая земля не может считаться чистой. Я, разумеется, не ребе, я не знаю всех тонкостей Закона. Однако даже такой профан, как я, может прочитать главу “Хукат” книги “Бемидбар”, где говорится о необходимости очищения всякого, кто прикоснулся к мертвому, а точнее, “к убитому мечом, или к умершему, или к кости человеческой, или к могиле” (ст.16, аналогично и ст.18). Либо главу “Эмор” книги “Ваикра”, где среди специальных правил для кохенов есть запрет “не подходить ни к какому умершему”, даже к отцу и матери (ст.11) – отсюда запрет для тех же кохенов “даже ступать ногой на землю, в которой покоится прах умерших”, о котором напоминал Лев Гуральник (см. “Хадашот” №6(92)’2002, стр.4)…

В общем, задачка кажется довольно простой: выяснить, есть на отведенной под строительство территории кости или нет? В первом случае строить, разумеется, нельзя, потому что это и противозаконно (в смысле против Галахи, против Торы), и аморально. Во втором – можно, потому что земля оказывается “чистой”. Именно так и рассуждают защитники идеи строительства. Предоставим им слово.

Вот, оказывается, какова мораль у этой басни… Ой, простите, это уже, кажется, из наследия дедушки Крылова, а такое “наследие” нам сейчас ни к чему. Потому что наступает очень серьезный момент – момент истины.

Он становится возможным, так как один из членов оргкомитета весьма любезно и очень подробно описал сам процесс получения раввинского решения нашей головоломки.

Однако в таком случае возникает вполне закономерный вопрос: как и каким образом исчезли из Бабьего Яра останки десятков тысяч расстрелянных и замученных? А ведь это никакой не секрет! Вчитаемся внимательно в главу “Бабий Яр. Финал”, что в третьей части цитировавшегося выше романа-документа Анатолия Кузнецова “Бабий Яр”, где как раз и описан в подробностях процесс уничтожения трупов, производившийся спецкомандами из узников местного концлагеря, которые работали под присмотром немцев:

А что до объектов поиска, то им должны были стать не уничтоженные почти 60 лет назад кости, а костная мука и пепел. Кстати, в воспоминаниях людей, видевших Бабий Яр сразу после освобождения Киева от оккупантов, говорится именно о рассыпанном по окрестностям, носившемся в воздухе пепле и о скрипевших под ногами осколках костей! Впрочем, противники осуществления проекта ЕОЦ “Наследие” в ходе дискуссии говорили именно об этом. И не только автор данной статьи. Вот мнение другого человека.

Я хочу пояснить один очень принципиальный момент. Все еврейские газеты повторяли фразу: экспертиза, проведенная институтом археологии НАН Украины, подтвердила отсутствие захоронений на месте предполагаемого строительства. Должен сказать, что это бред. Я знакомился с этим заключением. Я не хочу ничего плохого сказать о специалистах, они безусловно принципиальные, знающие люди, просто некорректно было поставлено задание, цель исследования и задачи абсолютно не соответствовали тому, что нужно искать и где искать. Я это поясню. Вот участок, выделенный для строительства. По диагонали должен проходить этот центр. Я взял топографическую карту 1960 года, это до того, как засыпали яр и сделал разрез поперечный.

Проще говоря, незачем искать черную кошку в темной комнате, если ее там нет и подавно. Просто нужно быть честными и с собой, и с другими. И не уходить от ответственности — перед собственной совестью, перед людьми и перед Всевышним. Особенно не следует этого делать евреям.

Присмотримся к такой эволюции детальнее. В задании на проект “Наследия” было сказано, что это будет еврейский общинный центр — ЕОЦ. На камне, установленном в настоящее время в Бабьем Яру, выбито уже нечто иное: еврейский общинно-культурный центр — ЕОКЦ. (Хоть не пером написано, да все же не менее надежно, к тому же на трех языках.) И наконец, в последнее время члены оргкомитета в один голос твердят об очередном изменении концепции “Наследия”: они мыслят его как мемориально-просветительский общинный центр — МПОЦ.

Впрочем, покамест (на момент написания данной заметки, по крайней мере — Т.Л.) это действительно всего лишь благие пожелания членов оргкомитета. Разумеется, лучше всего это может подтвердить один из членов оргкомитета.

Подобные обобщения весьма опасны: так можно зайти очень далеко! Например, во все века находились любители поговорить о “еврейской угрозе”, о всяких “Протоколах сионских мудрецов” или о терроризме израильской военщины против мирных палестинских пастушков. Фабриковались дела Бейлиса и Дрейфуса. Интересно, с какой стороны НИИ ксенофобии будет рассматривать эти вопросы? Вроде бы ученые должны быть объективными — значит, им придется вникать и в аргументы антисемитов… Ох, нелегкая эта работа!

Но не будем о грустном, а лучше выслушаем еще одного члена оргкомитета.

Чтобы выяснить это, необходимо внимательно проанализировать то, что г-н Фильваров говорит о структуре центра “Наследие”, как он ее себе представляет.

Впрочем, о танцах поговорим позже, а пока…

Впрочем, самое интересное г-н Фильваров приберег напоследок.

Совпадение налицо, не так ли? Но тогда к чему было произносить красивые и правильные словеса о том, что Ульрих и Даниэла Плезнеры далеки от наших проблем и нашего мироощущения?! Наоборот: детальный анализ показал, что мироощущение украинского академика архитектуры и израильских архитекторов на удивление схожи.

И боюсь, что совпадают они не только по части дружеских бесед на месте массовых казней, но и по части танцев в Бабьем Яру. Ладно, пусть в составе центра “Наследие” будут помещения для танцев — хотя танцевать там не позволит совесть. Но вот вопрос: а как же быть с танцами в синагоге — она ведь в центре тоже предусмотрена?! Возможно, я недостаточно знаком с обычаями своего народа. Но вот что вычитал в одной из книг:

Теперь еще раз спрашиваю: так как же быть с танцами в синагоге при центре?! Другой заповеди, кроме всеобщих танцев, возглавляемых самими раввинами и наиболее уважаемыми членами общины, на Симхат Тора попросту нет. Так почему синагога общинного центра “Наследие” должна быть исключением из правил, в какой галахе это оговорено?..

Но оставим в покое Симхат Тора — к сожалению, о нем знают не все здешние евреи. Зато есть другой, общеизвестный и всеми любимый праздник — Пурим, во время которого разыгрывается специальный праздничный спектакль — пуримшпиль. Спектакль с песнями, танцами, шутками-прибаутками. Его вполне можно провести в синагоге при центре или в одном из залов либо “танцевальных помещений”…

Вполне?! Можно?! А почему нет, собственно! Веселиться в Пурим предписывает ТаНаХ, веселье народа описано в книге Эстер. Да вот и в синагоге Бродского веселые пуримшпили неоднократно представлялись, знаю не понаслышке, сам водил туда дочку…

Но ведь совесть, еврейская совесть не позволит куражиться в Бабьем Яру!.. Так что специально для синагоги в центре “Наследие”, поставленной на пепле и крови невинных жертв Холокоста, наверное, придется написать особый, грустный пуримшпиль: скорбь евреев по безвременно смещенной царице Астинь; вопль Мордехая; издевательства тирана Ахашвероша над царицей Эстер; печальная песнь Эстер; рыдания по повешенному Гаману и его сыновьям; раскаяние по всем убиенным врагам нашим… И всю эту профанацию придется запивать уксусом и закусывать гоменташами с перцем и горчицей — чтобы слезы обильнее лились.

Или нет. Проще и надежнее исключить из числа праздников Пурим — чтоб неповадно было в Бабьем Яру веселиться. А заодно запретить здесь радоваться и в Рош га-Шана, и в Суккот, и в Хануку, и в Пэсах, и в Шавуот. И ни в коем случае не рассказывать о веселых праздниках в воскресных школах для детей и взрослых, которые тоже будут в составе “Наследия”.

В общем, все ясно. Кроме одного: кому и для чего нужен такой общинный центр, где нельзя поддерживать и пропагандировать часть еврейского наследия в виде обычаев?!

Итак, за что господа из оргкомитета боролись, на то и напоролись. Собрались строить центр “Наследие”, а получили — “бомбу”. Как ни отгораживаются они от малопривлекательного образа еврея, танцующего на костях своих же соплеменников (а равно и других замученных), образ этот настигает их с неумолимостью злого рока.

И если со своей совестью как-то можно договориться, если ценой широкомасштабной ревизии нравов и еврейских традиций можно составить особую галаху, специально оговаривающую поведение в ЕОЦ “Наследие”, то как уладить отношения с представителями других народов, которые все равно будут подозревать нечто нехорошее? А это — позор на весь мир: и на крещеный, и на арабский — короче, на весь нееврейский, далеко не всегда дружелюбный к нам мир. Об этом прекрасно сказал на заседании один из молодых его участников.